Vielleicht existiert ES doch. Vielleicht hält ES uns zu seinem Vergnügen in seiner Sinnwelt.
Возможно, ОНО все же существует. Возможно, ОНО держит нас ради своей забавы в мире своего разума. При мысли о катастрофах, войне, насилии у него текут слюнки, толстыми нитями оседая на спинах страждущих.
Bei Gedanken an Katastrophen, Krieg, Gewalt schäumt es ihm vor Freude aus dem Mund
А внизу гнойные экземы, глубоко въевшиеся в ослабевшую плоть, в которую усердно пытаются отложить яйца мухи его извращенности.
und Speichel tropft in sämigen Fäden auf die Rücken der Leidenden.
Многие пробудятся – спины, полные червей...
Darunter eitrige Ekzeme, die sich tief durch das schwache Fleisch fressen, in das die Fliegen seiner Perversion eifrig ihre Eier abzulegen versuchen.
Viele werden erwachen, die Rücken voller Maden...
И его лихорадочно работающий мозг продолжит рисовать картины. Мысли о самых зверских истязаниях превосходно развлекут его, ОНО не сможет больше сдерживать хохот и начнет захлебываться густой слюной.
Ему нужно душить, давить что-то величеством:
Und sein fiebriges Hirn ersinnt sich weitere Bilder. Bei dem Gedanken an brutalste Misshandlungen amüsiert ES sich köstlich, kann sich vor Lachen kaum noch zügeln, fängt an, sich an zähem Speichel zu verschlucken.
Предметы из его живота, предметы, которые питают его с давних пор.
ES muss würgen, würgt etwas mit hoch:
Потоком они вырываются из его глотки, окисленные.
Dinge aus seinem Magen, Dinge die ES von jeher nähren.
Наполовину переваренные, они обрушатся на нас, прилипнут к нам так, что не смоешь, вгрызутся в нас и вытравят души из наших тел...
In einem Schwall brechen sie aus seinem Schlund hervor, sauer!
А иногда ОНО чуть не глотает самого себя в приступе ужаснейшей жадности, не может сопротивляться, хочет ощутить эту плоть, хочет ее коснуться, хочет сам действовать, хочет причинять боль и другим, и себе.
Halb verdautes wird sich über uns ergießen, unabwaschbar an uns kleben, sich in uns hineinfressen und uns die Seelen aus den Leibern ätzen...
Und manchmal verschlingt ES sich selbst beinahe in schlimmster Gier, kann nicht widerstehen, möchte dieses Fleisch spüren, möchte es berühren, möchte selber Hand anlegen, möchte anderen und sich selbst wehtun.
И поэтому ОНО переносится в мир своих собственных мыслей, хватает любое тело и позволяет себе носиться по морю чувств, словно маленькое перышко на ветру.
И ОНО любит ближнего своего, как самого себя. И ему так нравится соседствовать со страданием! И потом ОНО творит вещи, которых мы не понимаем...
Und so transportiert ES sich in seine eigene Gedankenwelt, nimmt sich einen beliebigen Körper und lässt sich in einem Meer aus Gefühlen treiben, wie eine kleine Daunenfeder im Wind.
Und ES liebt seinen Nächsten, wie sich selbst. Und die Nähe zum Leid tut ihm so gut! Und ES tut dann Dinge, die wir nicht verstehen...
Здравствуй, прелестное дитя, пойдем ко мне в сад!
Я хочу показать тебе кое-что, ты ни за что не угадаешь что.
Hallo hübsches Kind, komm in meinen Garten!
Ну же, садись в листву и веди себя хорошо,
Ich möchte dir was zeigen, du wirst es kaum erraten.
Давай вдохнем ночной воздух! Тебе понравится, вот увидишь.
Komm, setz dich ins Laub und sei einfach nur schön
und lass uns Nacht einatmen! Es wird dir gefallen, du wirst sehen.
Это моя старая виолончель, у нее три струны.
Четвертую я ослабил, но она у меня с собой.
Dies ist mein altes Cello, es hat der Saiten drei.
Die vierte hab ich abgespannt, doch habe ich sie auch dabei.
Дай-ка я возьму ее
И обмотаю вокруг твоей шеи,
Lass mich sie einmal nehmen,
Хочу посмотреть, как она украсит тебя.
um deinen Hals legen.
Ну, что скажешь, не давит?
Will mal sehen, wie sie dich schmückt.
Was sagst du, sie drückt?
Тогда взгляни на звезды,
Не кривляйся и перестань хныкать!
Dann sieh hinauf zu den Sternen,
Пока вольфрам режет кожу,
zier dich nicht, lass das Wimmern!
Замолчи. Навсегда.
Während Wolfram Haut zerschneidet,
halt die Luft an jetzt. Für immer.
Лежи спокойно в постели из свежей листвы, пока вытекает вся кровь.
Предчувствуй последнюю вечность под кровью и пылью канифоли.
Blute dich still leer in einem Bett aus frischem Laub.
Ahne letzte Ewigkeit unter Blut und Kolophoniumstaub.
Да, будь самим собой.
Ja, sei ganz du selbst!
И вот лежит красота, наскоро зарытая в саду рядом с другими тремя.
Эта прекрасная игра, она стоит моего ожидания.
So liegt Schönheit bald verscharrt bei drei anderen im Garten.
Кровь вдохновляет на новую игру
Ein wundervolles Gastspiel, es lohnte sich mein Warten:
На этой старой виолончели, у которой снова четыре струны.
Blut gab Inspiration zu einem neuen Spiel,
auf diesem alten Cello mit nun wieder Saiten vier.
Но подожди, это еще не конец.
Я могу играть не только на этом инструменте.
Doch halt! Es ist nicht zu Ende schon!
Я ищу других муз, которые будут мне аккомпанировать,
Spiele ich doch nicht nur dieses Chordophon.
Потому что – кто бы мог подумать! – у моего пианино много, много струн.
Suche weitere Musen mich zu begleiten.
Denn, wer hätte es gedacht, auch mein Klavier hat viele, viele Saiten.
За каждой жизнью насчитывается 30 душ,
Man zählt 30 Seelen hinter jedem Leben,
Каждая душа отдала бы целый мир,
für jede existiert ein Stern.
Чтобы стать богом подальше отсюда.
Jeder Seele wäre eine Welt gegeben,
Gott zu sein von hier so fern.
И мы видим звезды высоко в небе.
Может быть, какая-то часть нас взлетит,
Und sehen wir die Sterne hoch oben stehen,
Полная томления, и не вернется,
kann es sein, dass etwas von uns aufsteigt,
Оставшись лишь бесполезным прошлым.
Sehnsüchtig ohne Wiederkehr
Und nur nutzlos Vergängliches bleibt.
Жить когда-то было лучше?
Hat es sich je besser angefühlt, lebendig zu sein?
Даруй мне жизнь!
Hat es sich je besser angefühlt?
Даруй мне жизнь!
Gib mir Leben!
И разве прошлое не лучшее доказательство жизни?
Und ist Vergänglichkeit nicht der beste Beweis für das Leben?
Разве я когда-то не вылепил их из куска глины?
И они кричали: "Даруй мне жизнь!" Но неблагодарны были они и оказались недостойны.
Hatte ich sie nicht einst aus einem Klumpen Ton geformt?
Так давайте приподнимем крышку этой банки...
Und sie schrien: „Gib mir Leben“ Doch undankbar waren sie und erwiesen sich als unwürdig.
Heben wir also an den Deckel dieser Büchse...
